Я выверну себя наизнанку...

[yulia1985]

Вот те глаза, укравшие покой))))




Пока пол главы )))
История вторая о том, куда ведут мечты.

Весь следующий день я провела в подвешенном, взвинченном состоянии, заперлась у себя в номере и напивалась до зеленных чертей. В одиночестве. Этот, за неимением другого определения назовём его спиритическим, сеанс, словно стержень из меня какой-то выдернул, я чувствовала себя желеобразной амебой, хоть и зараженной бешенством, эдакая амеба-убийца. Если после того, как мне поставили диагноз, я жила словно на автопилоте, собрав все свои силы, чтобы постыдно не развалиться и не похоронить себя раньше времени, то сейчас меня вытряхнули из искусственно созданной защитной оболочки, и я чувствовала себя стоящей на пути нехилого торнадо. Мой мир вывернули на изнанку, доказав мне самой, что здесь мне ждать нечего, потому что с этим конкретным, не моим миром у нас взаимная нелюбовь.
После тяжелого, беспокойного сна, с одним ясным образом черноглазого парня, я приняла решение, и чтобы сохранить хоть какое-то уважение к собственной персоне, волевым решением отправила себя в ванную, и уж потом помчалась выпрашивать еще одну аудиенцию у этого индейца.
- Стоп-стоп-стоп! Вы это куда?!
Когда мы подъехали к индейской лавке, то смогли увидеть собственными глазами, как происходила погрузка в Ноев Ковчег. Это я к тому, что ясноглазый Сокол, символизируя собственной монолитной фигурой Ноя, руководил утрамбовкой многочисленного «ясноглазого» семейства в мини-автобус. Я офонарело наблюдала, как туда загрузилось двенадцать индейцев разного калибра, два золотистых сеттера, кошка и попугай, не хухры-мухры, а какаду. Ага, коту перекус в дороге. Очень рационально.
- Решил свозить семью в теплые края, а то Сиэтл сильно заливает последнее время, - ответил старый индеец. – Вон ночью гроза какая была.
- Как? – растерялась я. А как же мое решение? – Я хотела повторить сеанс…
- Простите, мэм, приходите через месяц, - Сокол вежливо улыбнулся и собрался уже садиться в автобус.
- Стойте! – я ухватила его за руку, и двенадцать черноволосых голов, как по команде развернули ко мне ооочень недовольные лица. Пришлось отпустить руку старика, мало ли, а вдруг они бешеные? Судя по лицам, у них тут бензопила припрятана, никак не меньше. – Вы не понимаете, у меня может и не быть этого месяца.
Да-да, врач сказал, эта гадина, что завелась в моем мозгу, непредсказуема.
Индеец посмотрел на меня с интересом – явно чего-то ждал.
- Пожалуйста, я очень прошу, - кто сказал, что я не умею быть вежливой?
Сокол продолжал смотреть проникновенно и сверху вниз, хотя последнее не всем удается, я та еще каланча.
- Знаете, почему Эрнест меня отговаривал? Вы ведь догадались, что он отговаривал меня проводить обряд?
Я кивнула, внутренне подобравшись, ожидая неприятностей.
- Духи рассердились на меня за то, что я злоупотребил их вниманием, перетаскивая из этого мира в другие кого попало. Я испугался, потому что недовольство духов заканчивается весьма плачевно, но когда увидел Вас, понял, что Вы - не кто попало. Ваше место не здесь, - Сокол ткнул кривым пальцем в небо, - Там кто-то ошибся.
И замолчал, явно ожидая от меня дальнейших действий.
- И? – непонимающе развела руки я.
- Вы должны решить для себя, хотите ли туда на совсем, - сказал и смотрит на меня в упор, и, по глазам видно, мысленно транслирует «скажи «хочу»!
- Хочу, - выдохнула я. – Очень хочу.
- Тогда ступайте, - улыбка тронула его губы, и дед залез на переднее сидение автобуса рядом с Эрнестом.
Ух, значит, я могу вернуться. Великолепно! Но как?!
- Стойте! – я побежала рядом с тронувшимся автобусом, заглядывая в окно.
Ясноглазый Сокол опустил стекло:
- Вашему духу стоит только покинуть тело, и он сам найдет тот мир, где ему так понравилось.
- А как ему покинуть тело? – да, я иногда сильно торможу, прямо, как наждачка по асфальту. – Мне что, умереть для этого надо?!
Индеец не ответил, а только благосклонно улыбнулся, поднял боковое стекло, махнув на прощание морщинистой ладонью, и Эрнест укатил свою семейку жарить и без того смуглые тела на солнце.

***
Я не буду говорить, что решение уйти из этого мира далось мне легко. Нет, это было очень тяжело, я то верила индейцу, то называла себя вконец свихнувшейся идиоткой. Особенно было тяжело выбрать, КАК это сделать. Любой способ казался пугающим до мелкого тремора во всем теле, но спустя два бредовых дня я выбрала. Оставлять прощальные записки и слезливые видеозаписи, где я объясняю, как устала жить, мне показалось лишним, если есть кому по мне горевать, то без этого финального концерта суицидника они обойдутся… Хотя был один человек, которому я хотела сказать давно намертво застрявшие во мне слова. Мы перестали общаться много лет назад, у неё семья, в которую я не вписываюсь никаким боком со своим образом жизни.
После гудка пошла запись автоответчика, и знакомый женский голос попросил оставить свое сообщение после звукового сигнала:
- Мам, это я.
Я замолчала, давая время подойти ей к телефону, но спустя полминуты в трубке было все также тихо.
- Я тебя очень люблю, - и положила трубку, пытаясь проглотить горький ком, вставший поперек горла.

***
Еле избавилась от своих молодцов-удальцов, при большом желании не отвяжешься от них. Пришлось говорить, что захотелось романтики, давно мечтала погулять по крыше небоскреба и посмотреть на ночной город с высоты птичьего полета. В одиночестве. Почти не соврала. Лучшая ложь, это хорошо законспирированная правда. Почему я решила скинуться? Подумала, что если не получится увидеть Черноглазого, так хоть полетаю напоследок… и смерть от падения с такой верхотуры будем мгновенная и, очень на это надеюсь, безболезненной.
Красиво здесь, город, как елочная гирлянда, звезд, правда, не видно, но огней и так хватает…
Кровь в венах схватывается ледяной коркой, и тут же крошится адреналиновыми всплесками… Страшно-страшно-страшно… Не думать… Нужно не думать, не мучить себя, а просто сделать шаг вперед и все закончится через пару секунд… Давай же, трусиха, ты же этого хочешь, ну! Даже шага делать не надо, только тело вперед наклонить…
Ветер здесь злой, торопит, толкает в спину, бьет по напряженным венам… Кровь толчками бьет по вискам, еще немного и сосуды лопнут, и светит мне не полет, а банальное кровоизлияние в мозг, после чего я еще и в живых могу остаться. Да нет, вряд ли.
Подалась вперед, в пустоту, распахнула крылья, и тело сорвалось, сердце ухнуло вверх-вниз, перед глазами побелело, и я понеслась, набирая скорость. Быстро, Господи, как быстро-то.
Пустота. В пустоте нет ничего, ни света, ни воздуха. Ничего нет. И меня нет.

***
Боль-боль-боль-боль-боль. Адская, нечеловеческая. Кто-то стонет, почти кричит, голос сиплый, агонизирующий.
Тихое бормотание, второй голос упрашивающий, успокаивающий… но я его не понимаю.
Новый взрыв боли. Я не могу дышать, мои легкие рвут стальными крюками.
Кто-то снова кричит, нет, воет от боли… Я.
На этот раз темнота. Не пустота. Я чувствую, что в этой темноте что-то есть. Не злое, не доброе, оно просто есть. Наблюдает. Принюхивается. Подбирается ближе. Я понимаю, что у ЭТОГО нет тела, нет разума. Это бесплотный дух, но опасный, как дикое животное, в нем клокочет гнев, первобытная ярость. Ему необходимо слияние, потому что во тьме нет никого, кто сможет выдержать союз с ним, а во мне он видит подходящий сосуд. Я даже испугаться не успеваю, дух врезается в меня с силой лобового столкновения. Снова боль, раскрытые глаза режет яркий свет, и я ору, ору, ору, срывая глотку.
Опять темнота, но с полным забвением.

***
Чертово насекомое не давало мне спать, ползало по мне, как по покойнице. Я лениво отмахивалась сквозь сон, но чудовище с издевательским жужжанием снова приземлялось мне на нос. Все, не могу больше! Раздражение заставило меня резко сесть в постели.
- Ну все, говноедка, смерть тебе! – взревела я. И заткнулась, напуганная громовыми раскатами собственного голоса. Что это со мной?
- Ааааа, - попробовала я снова. Простудилась что ли? И… вообще, где это я? Не узнаю квартирки. Как меня в Японию занесло? Это когда я так напиться успела, что не помню куда, а главное откуда я в это «куда» попала.
Не, в Японии я, точно, раз постель на полу и комнатка небольшая, вся деревянными панелями отделана, двери раздвижные с рисовой бумагой вместо стекол, журавликами расписаны, да и в окне, вон, сакура явно, и вдалеке что-то похожее на Фудзияму виднеется.
На этой мысли одна из дверей отъехала в бок и явила мне деда в кимоно и с белоснежными усами по самое не хочу. Тут я вспомнила, что простыня съехала на пояс, а грудь явно голая, соски съежились от сквозняка, устроенного дедом.
- Стучаться надо! – пролаяла я не своим голосом и прикрыла грудь простыней.
Знаете, в этот момент я наконец-то поняла, что такое коллапс. Мозговой. Бах и не единой мысли, девственно чистый разум, как у младенца. Это я еще не поняла, что там не так. Сигнал то в мозг поступил, что там явно что-то не так, но мозг испуганно отмалчивался, отказываясь в это верить.
Я провела ладонью по простыне, прикрывающей грудь, заглянула под белое полотно и не увидела того, чему полагается там быть, а именно:
- Где мои сиськи?! Я за них бешеные бабки отдала! Эти имплантаты - прорыв в пластической хирургии! У меня буфера на ощупь от настоящих не отличить было! А это что за пародия на грудь?!
Тут я в сердцах схватилась за волосы, грязные и спутанные, сползла шершавой ладонью по лицу…. Еще один коллапс. Я теперь что, цирковой уродец? Женщина с бородой?
- Откуда эта растительность?! – взвыла я фальцетом, трясущимися руками ощупывая «фасад», который тоже был странным на ощупь, не моим. Да и руки… такими кулаками можно кокосы без ущерба для здоровья колоть…
Я рывком приподняла простыню и уставилась на то, что у меня разлеглось между ног – сытый питон, прикинувшийся шлангом.
- Это всё мое?! – это уже не фальцет, тётя перешла на ультразвук.
Я взглянула на деда, протягивая к нему руки, пытаясь найти сочувствие и объяснение происходящему, но тот смотрел на меня с подозрением и опаской. Да, как на буйно помешанную!
- Я - мужик, - резюмировала я, обреченно опуская руки на колени.
Мне срочно нужно было кого-то обвинить в своем несчастии, поэтому я вскочила с постели и угрожающе воззрилась на дедка:
- Что это значит?! – истерично вопросила я, и на всякий случай ткнула пальцем в самое весомое доказательство своего омужичивания. – Это вот как назвать, а?! Откуда ЭТО?!
Почтенный сенсей продолжал молчать и смотреть на меня не хорошим глазом. Поняв, что сочувствия и объяснения с его стороны я не дождусь, решила поискать зеркало, может хоть там отразится что-нибудь другое, а не то, что я успела разглядеть.
Безрезультатно. Зеркала в этой комнатушки не было, здесь вообще не было хоть каких-то отражающих поверхностей.
- Зеркало есть? – обратилась я за помощью к дедку, с подозрением наблюдавшему за моими метаниями. – Не понимаешь? Зер-ка-ло.
Я посмотрела в воображаемое зеркало в своей ладони и скривила рожу.
- Зеркало? – снова попыталась я, но старец нахмурился и закрыл перед моим носом дверь.
- Черт! Как же все хреново! – припечатала я своим новоприобретенным басом и заметалась по комнате диким зверем. Металась, металась, оплакивая свою горькую бабскую долю, а потом замерла посредине комнаты, как громом пораженная. Это ведь то, чего я хотела, разве нет? Я не имею в виду, что мечтала стать мужиком, у меня вроде не было этих фрейдиских комплексов неполноценности по поводу того, что у мальчиков есть такая «штучка», а у меня нет. Да и в зрелом возрасте не тянуло сменить пол и жить долго и счастливо с какой-нибудь Леной-Катей-Машей, я всегда органично ощущала себя в теле женщины и представительницами своего пола не интересовалась ни в каком ракурсе. Нет, я вполне могу оценить красоту женского тела, у меня даже есть небольшой рейтинг самых, на мой взгляд, красивых кинодив, но на этом все, не более. И вот сейчас я стою и думаю, что это идеальный вариант начать новую жизнь. С чистого листа: новое, кардинально отличающееся от моего прежнего, тело, новые возможности, новые ощущения. Что, если не это может встряхнуть более качественно? Я уже в состоянии полной наэлектризованности, а дальше, что будет? Вот, черт, у меня даже дыхание перехватило от восторга.
Ё-о-о… а вот и новые ощущения и возможности. Это у всех мужиков встает от притока адреналина в кровь или только у меня? Ох, господитыбожемой! Кто ж со мной спать то согласиться? Порву ведь на фашистский флаг. Тут я крепко задумалась, а с кем это я уже спать собралась? Я же мужик, значит положено найти какую-нибудь Анжелину Джоли и любить её крепко и до изнеможения. Ну, что положено, то пускай лежит, а у меня от одной мысли от такой перспективы все богатство чуть ли не внутрь всосалось.
Что делать-то? Я ведь сюда за Черноглазым пришла, а тут такой облом в виде члена и мускулистой груди… Как завоевывать вожделенный объект? Может он гомофоб и при первой же попытке прибьет извращенца? Правда прибить меня нынешнюю, это хорошенько постараться надо… Эх, Карагез[1], что делать то будем? От одного только воспоминания о черных глазах внизу зашевелился мой новый знакомый.
- Что, младший брат, не правильные мы с тобой мужики оказались, - усмехнулась я.
Так, к черту, это упадническое настроение! Передо мной целый неизведанный мир и я мужик!
- Мужи-и-ик! – гордо и довольно протянула я, и от избытка эмоций потрясла себя за причинное место, кое-как собрав его в охапку двумя ладонями. Тихий шорох привлек мое внимание, и я встретилась глазами с приоткрывшим рот сенсеем. Вид у него был ударено-сконфуженный.
От моей робкой улыбки дедок слегка вздрогнул и выставил перед собой щитом принесённое зеркало. Я метнулась за простыней, обмоталась в нее на манер тоги и, затаив дыхание, стала подбираться к деду с его ношей. Момент истины настал.
_____________________________
[1]карагез – от тюркского «кара» - черный и «гез» - глаз. Это моя героиня Лермонтова вспомнила )))